8. Заключение: Кумиры времени в свете философского опыта Формирование когнитологии в сфере гуманитарного знания оказалось сопряженным с научным анализом цивилизационной специфики бытия и самосознания человека, с одной стороны, и с рождением своеобразных проблем массового общества и плюрального субъекта с загадками его сознания – с другой. Отождествление плюрального субъекта с «народом», как субъектом цивилизационной мудрости, а его кумиров с настоящими народными пророками стало истоком распространения массовых иллюзий,светлых надежд и ожиданий и не менее горьких разочарований. Если народ как целое в цивилизационном смысле образуется путем органического соединения массы населения с восприятием религии как веры в правильный путь или с философской доктриной как разумным знанием и движением по пути прогресса, то плюральный субъект характеризуется сменой доминирующих настроений под влиянием кумиров и изменением эмпирических обстоятельств жизни. Эта ситуация оказала влияние на судьбу России. Это влияние выразилось в возникновении тенденции духовной деградации общества, потери веры в стратегические ориентиры и желания их реализации. И это не кажется странным в отношении одного из самых образованных и в прошлом самых читающих народов мира. Дело в том,что этот процесс субъективно воспринимается как тотальное освобождение общественного сознания от заблуждений и социальных иллюзий. Но следствием этого тотального освобождения оказалась самодеструкция цивилизационной идентичности народа. Процессы цивилизационной реконструкции, которые происходили под лозунгами возвращения к истине жизни, открытости и гласности, порождали взаимное самоотчуждение людей с массовыми негативными последствиями. Каждая «крутая» перестройка сопровождалась массовым исходом из родной страны, радикальной переоценкой самих себя. В себе переставали видеть позитивное общее, как и в собственной стране. Общественное сознание в поисках позитивного общего обращалось за «забор», сначала в соседние страны, а затем и за пространство океана. Реализация истины казалась находящейся везде, кроме собственной страны. Но что же кумиры, которые указывали путь и Время показывает одно и то же: вначале мы выражаем бешеный восторг в отношении кумиров, а затем с такими же бешеными чувствами их проклинаем. Выход из возникающей социально-психологической ситуации крайне сложен. Поскольку когнитология как гуманитарное знание имеет дело с виртуальной реальностью, то ее значение состоит в способности правильно поставить вопрос. Правильная постановка вопроса во многом предопределяет направленность решения главной цивилизационной задачи – необходимости постоянного совершенствования для самосохранения культурного воспроизводства. Если человек прекращает усилия, направленные на самовозвышение по всем цивилизационным направлениям, он начинает катиться вниз, в пропасть. Сохранение духовной инерции свидетельствует о забвении вопроса,без которого не может быть самосознания. Это постоянно сохраняющийся вопрос: кто мы такие на самом деле? Неспособность ставить перед собой эти вопросы влечет за собой элиминацию рефлексии социального сознания и переход его на «первый порядок мысли». Но поскольку человек остается человеком, то, оказываясь перед лицом реальности цивилизационной смысловой пустоты, он воспринимает ее через призму НИЧТО в контексте универсума. Люди чувствуют, Как выйти из этого состояния, как восстановить высокий порядок мысли, способность к возрождению цивилизационного самосознания, а значит, и ответственности не только за личную судьбу, но прежде всего за судьбу страны и всего народа и за сохранение его в статусе народа? Здесь необходим специфический тип мышления, ставящий внутренний предел на пути духовной самодеструкции общества и создающий «духовную материю», соединяющую разделенных индивидов в органически слитую и действующую как единое целое фалангу. Это – продукт духовного творчества. Позитивистское наступление на философию как метафизику, не имеющую под собой опытной опоры, в качестве конечной цели имело деструкцию метафорического мышления, как тождественного художественному воображению и ложного в своей сущности, не соответствующего фактической реальности. При этом упускалась из виду фактическая реальность Слова, действительности, способной вызывать материальные перемены и перемены в судьбах народов. В религии фиксируется магия слова. Евангелие от Иоанна открывается так: «В начале было Слово, и слово было у Бога, и Слово было Бог»23. То есть Бог, как слово, полагается той движущей силой, которая творит мир. Этот тезис можно рассматривать как обобщение религиозного опыта. Так, твердое исполнение народом Израиля заповедей, т. е. Слова Бога, совпадает с освобождением от египетского пленения и обретением «земли обетованной». Конечно, можно обсуждать вопрос случайности совпадений, подтверждающих религиозные доводы. Однако не является случайным тот факт, что общее освоение народом определенных заповедей из меняет его качество, делает его определенным народом, сохраняющим свое нравственное лицо в потоке исторических перемен. Философия в своем движении также несет в себе заряд магии слова,которое рождается не как откровение, а как продукт мудрости разума человека. Философия создает миры, сотканные из слов, и в Без устойчивого направления цивилизационное движение народа систематически оказывается либо в опасных крайностях самодеструкции цивилизации, либо в ситуации движения «по кругу». Именно с этой точки зрения и необходимо посмотреть на себя в цивилизационное зеркало когнитологии и ответить на вопрос «Кто мы такие?» Ответ на этот вопрос и выявляет разницу в весе смысла слова. Именно вес смысла определяет его качество, его способность осознанного,взвешенного выбора пути, его отличие от словоблудия рекламы и самовосхвалений. И здесь ключевое значение приобретают умение видеть многозначность смысла слов и их сочетаний, возможность выразить с их помощью невидимую реальность. Например, сочетание в песне двух слов – «blue» и «canary» придает всей песне новый смысл: «blue canary» может восприниматься не буквально как «голубая канарейка», а как символ депрессивного настроения, отражающего навигацию космического пессимизма, связанного с ощущением апокалиптического финала человека в мире. Это ощущение может мотивироваться философскими доводами скептицизма, которые ведут к самодеструкции цивилизации. Именно скептицизм обосновывал тезис о невозможности для философии ни постигнуть сущность реальности, ни адекватно передать полученное знание. При этом факт влияния скептицизма побивал его самого, поскольку подтверждал действенность магии философского слова. Самое существенное с точки зрения философского опыта заключалось в том, что в духовном доме, который создавал скептицизм,человек не мог нормально жить: он впадал в цивилизационную кому нигилизма. На каждом этапе цивилизационной эволюции строится философское здание и возникает его скептический антипод. Отвергая скептицизм, нельзя, однако, проходить мимо тех реальных проблем, на почве которых он произрастает. Когда говорят о реальности слова и магических формах его влияния на мир, считают само собой разумеющимся, что Слово как универсальная материя мысли всеми понимается однозначно, поскольку имеет однозначную внешнюю форму, а значит, и однозначный Они как бы предлагают учитывать различные возможности. Особенно наглядно это проявляется в сфере межличностных отношений. Если человек отождествляет систему ценностных отношений своего внутреннего мира с системой другого человека, то он может совершить ошибку. Чтобы избежать таких ошибок, ему необходим опыт коммуникации. Неопределенность основания, о котором высказываются суждения, допускает не только различия, но и противоположность заключений. Но значит ли это, что в данной сфере нельзя претендовать на общность, а тем более универсальность суждений? Если это так, то все дискуссии и споры, которые идут вокруг нас, вообще не имеют никакого смысла, кроме одного – навязать свое сугубо индивидуальное мнение всем другим, которые имеют свои мнения по данному вопросу. Если философия построила разумное В принятии разумных решений необходима та аккуратность, которая совпадает с мудростью, ставящей заслон на пути возможной самодеструкции. История философии, в том числе и история метафизики, раскрывает, как создаются образы, в которых человек находит для себя цивилизационные ориентации. Альтернативные образы раскрывают формы виртуальной реальности, которые в своей совокупности создают плюральную когнитивную картину, ценность которой не исчезает с течением времени. Эта «странность» и становится камнем преткновения для мыслителей, которые уже давно «покончили» с метафизикой и самим типом метафизического мышления. «Сгорая» в Штейнер Бьёум утверждает, что эстетическое суждение ищет своего подтверждения не в концепции, т. е. не в интерпретации реальности, а в совместном существовании с «другим». Недостаток согласия с «другим» может заставить нас чувствовать, что эстетическое Витгенштейн пытался выразить с помощью определенного опыта даже абсолютные суждения. Он полагал, что опытное описание абсолютного переживания возникает тогда, когда я удивляюсь существованию мира. Это чувство удивления выражается такими фразами: «как странно, необычно, что что-то должно существовать»; или: «как необычно, что мир должен существовать». Это – использование языка для выражения специфического философского опыта. Здесь речь идет не о выражении подобий, так как подобия относятся к фактам. За суждениями об абсолютном не стоят отдельные факты: мы можем вообразить отсутствие чего-то, но не можем вообразить несуществование всего. Однако очевидно, что за абсолютным может стоять и фактическая реальность. Так, например, Ромео может считать Джульетту тем Солнцем, которое является истоком жизни, т.е. абсолютным для него. И что это правда, подтверждается смертью Ромео. И в том и в другом случаях мы имеем дело с когнитивной реальностью. В первом случае это когнитивная реальность в ее «чистом» виде, когда смысл заключается в самом суждении, а не за его пределами. Во втором случае абсолютный смысл переходит в индивидуальность, когда он, однако, странным образом обретает универсальный характер через искусство. И это объясняет, почему Бьёум считает, что необходимо эстетизировать такие выражения, тем самым объясняя их странность и открывая их значение. Он полагает, что не существует ни метафизической, ни трансцендентной гарантии в существовании универсального согласия в философском опыте. Может быть лишь согласие в чувствах. Поэтому, полагает Бьёум, встречи философов проходят в «вакууме», от них не Здесь, однако, можно было бы сослаться на встречу Кассирера и Хайдеггера в Давосе в 1929 г., которая во многом обозначила динамику эволюции культурологии и когнитологии в XX в. Философы понимали, что говорят об одном и том же, но дали разный ответ на возникающий фундаментальный вопрос – вопрос о навигации цивилизации и самого человека в океане Бытия. Бьёум видит основной смысл работы философа в том, чтобы превращать частный опыт в универсальный путем его артикулирования таким образом, чтобы другие могли признать себя в нем. Тем самым культивация философского опыта превращается в дело философского образования, вытесняющего чисто личное развитие. Культивирование философского опыта, с этой точки зрения, – это апелляция к универсальному голосу, выражение независимого от приватных моментов опыта человека. Это не означает обесценения индивидуальности; это лишь означает, что сама индивидуальность при правильном философском формировании превращается в образец. Как отмечал Бьёум видит смысл культивирования философского опыта в том,чтобы видеть собственную жизнь как отражение положения человека. Иными словами, это некое универсальное положение, которого в эмпирической реальности не существует. Каждый индивид уникален В этом смысле суждение М. Хайдеггера о том, что Бытие определяет каким-то своим способом миссию человека в этом мире, не кажется слишком экстравагантным. Человек должен познать самого себя,и это познание не сводится к указанию на его социальный статус, цвет кожи, содержание медицинской карты, профессиональную подготовку, место работы и проживания. Это все не он, а социальные и естественные обстоятельства, в которых он оказался, и которые «приклеились» к нему, и к которым он сам «приклеился» в процессе своей жизни. Строительство цивилизации и ключевая роль человека в этом процесс, однако, не сводятся к постановке экономических и технических целей и их реализации. Это вместе с тем и духовное самосозидание человека перед лицом предела. Это не техническая, а качественно иная, человеческая универсальность с ее вечными ценностями, без которых человек погружается в нравственную пустоту,идентичную духовной смерти. Движение от цивилизационного НИЧТО как истинная стратегия навигации человека в мире – это органическое соединение в едином движении научно-технической и духовной составляющих. И в этом смысле, как только мы «разлагаем» человека на составляющие его части, – части, которые могут повторяться у других в той или иной степени, – и складываем из них в различных сочетаниях «любых» индивидов, мы достигаем той универсальности, которая делает возможным замещение реального человека образом на дисплее компьютера или в форме действующего робота. Здесь мы подходим к практической универсальности механизмов создания руками и интеллектом самого человека той критической черты, за которой исчезает духовное качество и личности и народа, возникает прообраз их самодеструкции. Человек включается в мир прозрачных с научной точки зрения компьютерных игр во всем их богатом многообразии и утрачивает навык и способность к адекватной навигации. Когнитологический анализ показывает – и в этом смысле он служит грозным предупреждением, – что общий восторг перед достигнутыми результатами на этом пути воссоздания универсальности человеческой жизни, однако, сопровождается траурным маршем, поскольку этот новый мир является миром духовной смерти человека.
| |
|
| |
Главная » »