Моя жизнь характеризуется интересными, подчас драматическими, событиями. Во время пребывания в США и учебы в Колумбийском университете на моих глазах происходили события, связанные с убийством президента Джона Кеннеди.
Когда по радио было объявлено об этом убийстве, я находился в холле International House, студенческого общежития. На моих глазах чернокожий студент, услышав объявление, упал в обморок. Американцы с огромным уважением, даже восторгом, относились к Кеннеди после того, как он принял меры для успешной договоренности с Н.С. Хрущевым о преодолении Карибского Кризиса, предотвращении глобальной ядерной катастрофы.
Как известно, пресса Америки пыталась навести «тень на плетень» и обвинить Советский Союз в подготовке заговора против Джона Кеннеди. Некоторые американские студенты даже предлагали мне укрыться в их комнатах, чтобы не стать жертвой агрессивного нападения. Когда я пришел в те дни на последнюю лекцию профессора Роберта Мертона, то выслушал его комментарий, состоящий из наводящих вопросов таких как: – «Кто больше всех был заинтересован в этом убийстве?», «Где длительное время пребывал убийца?», «Кто мог подтолкнуть его к свершению этого преступления?», «Кто должен чувствовать себя ответственным за его свершение?». При этом выразительный взгляд был обращен в мою сторону. Нужно иметь характер и хладнокровие, чтобы выдержать такие психологические атаки.
Новое развитие событий, особенно после убийства Освальда Джеком Руби. Психологическая ситуация резко изменилась, так что перед моим отъездом в СССР Роберт Мертон даже произнес ряд высоких комплиментов в мой адрес. Особенно запомнился мне визит в штат Вермонт во время студенческих каникул. Администрация Университета устроила этот визит вместе с другими иностранными студентами, расселив их к местным семьям. Я в предназначенную мне семью не попал.
Когда мы прибыли на место и я вышел из автобуса, ко мне подошел пожилой американец и спросил, являюсь ли я студентом из России. Я подтвердил это. Тогда он попросил меня последовать за ним и подвел меня к машине с полицейской сигнализацией. Я решил, что это агент спецслужб. Но мы с ним душевно разговорились, затем он взял микрофон и сообщил по радиосвязи, что везет к себе русского студента, который прекрасно говорит по-английски и будет жить у него в доме.
К вечеру собралась вся его семья – жена, две дочери и приемный сын. Для меня было полной неожиданностью, когда в дом вошел местный шериф. Мой хозяин оказался полицейским врачом, который недавно посетил Москву, вернувшись с большими впечатлениями, и решил поближе познакомить членов своей семьи с настоящим русским. Поэтому он и «похитил» меня.
Затем он удалил всех детей, и мы втроем – я, доктор Отис и шериф – проговорили всю ночь, обсудили все спорные вопросы и пришли к консенсусу, в результате которого меня пригласили на местные горные трейлы, где дали возможность весь день провести на горных лыжах. Спуски были великолепными, а отношения стали по-настоящему дружескими.
Американцы тогда поняли сколь опасны предрассудки холодной войны. От умения отбросить предрассудки в наше время зависит жизнь наших народов.
******
Мне невольно вспоминается мой визит в Японию в 1980-м, когда мы готовили выставку, посвященную «шёлковому пути». Мне было поручено открыть эту выставку. Выставка прошла с большим успехом и японцы организовали нам поездку по стране.
Мне пришлось убедиться в том, что японцы начали уважительно относится к философскому миросозерцанию. Особое впечатление на меня произвел «сад камней» в Киото. Какую бы позицию вы ни заняли по отношению к панораме сада, вы видите все камни, кроме одного. Это метафора философского взгляда на мир. Когда американцы оккупировали Киото, комендант – видимо, Джон Маккейн того времени – приказал убрать камни и превратить ровную площадку в теннисный корт. Гид, рассказывавший эту историю, произнес только одну фразу: «Какое варварство!»
******
Как известно, философскую культуру Америки украшали выдающиеся эмигранты «первой волны». Особое место среди них занимает Питирим Сорокин, который вел курс социологии в Гарварде.
В 1967 году в США была направлена делегация советской интеллигенции, в состав которой попал и я. Во время визита нам предложили посетить Гарвард, и мы охотно согласились. Приехав, мы узнали, что нас к себе в дом приглашает Питирим Сорокин, и охотно приняли это приглашение. Встреча была весьма содержательной, в ней затрагивались и непростые вопросы взаимоотношений США и Советского Союза.
В конце визита один из членов нашей делегации, профессор Готт, спросил: "Кого из современных русских философов читает Питирим Сорокин и кого он считает наиболее интеллигентными учеными?". Питирим Сорокин сказал, что он выделил бы двух ученых – это Игоря Кона и Льва Скворцова.
Когда мы вернулись в Москву, на одном из совещаний Александр Николаевич Яковлев, тогда бывший зам.заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС, увидел в этом суждении Сорокина наличие во мне каких-то идеологических изъянов. Но это чисто гипотетически.
Впоследствии Александр Николаевич простил самому себе невероятные с точки зрения идеологической ортодоксии изъяны.