Компьютерный человек
Информационный прогресс, основанный на новых технологиях, порождает компьютерного человека. Специфика компьютерного человека заключается в том, что он относится к окружающему его миру через посредство компьютерных и телекоммуникационных систем. Очевидно, что мы имеем дело с крайне противоречивым явлением: с одной стороны, компьютерный человек имеет доступ к огромным массивам информации и использует ее в своей жизни и практической деятельности; с другой стороны, он как бы «зомбирован» Осознание возможности информационных манипуляций рождает компьютерного сверхчеловека, признающего лишь способность управлять созданием информационных сетей и проникать в них, формировать информационные поля и создавать информационную цивилизацию, действующую по особым правилам, отличным от исторически сложившихся норм жизни. Сверхчеловек формирует и виртуальную реальность как продукт компьютерной игры, и реальную действительность, возникающую в результате материализации компьютерных решений. И здесь возникает фундаментальная проблема – проблема типа ментальности компьютерного сверхчеловека. Ведь он, как и все люди, подвержен влиянию привычек и стереотипов, субъективных представлений. Субъективизм одного человека может стать причиной злоключений всего общества. И для этого нет необходимости формировать культ личности.Нарастание масштаба влияния субъективных представлений на жизнь информационного общества объясняется значительным усилением и ускорением повторений разрыва между новыми требованиями жизни в информационном обществе и старыми привычками, сложившимися стереотипами политики. Этот разрыв находит свое объяснение в концепции культурного лага, которая была еще в 50@е годы сформулирована известным социологом Уильямом Филдингом Огборном (William Fielding Ogburn). Огборн отмечал, что развитие новых технологий позволяет человеку создавать более совершенные общественные системы и улучшить свою жизнь, сделать ее богаче. Однако культурные системы и институты – правительственные, правовые – реагируют с отставанием на технические нововведения. Этот тезис был усилен Льюисом Мэмфордом (Lewis Mumford). Он исходил из того, что технические нововведения продолжают служить старым целям индустриальной трансформации, а именно – эксплуатации природы. Нетрудно заметить, что компьютерный сверхчеловек не готов к выполнению функции демиурга природы. Для этого он должен иметь определенную философию, которая не может быть запрограммирована. Он должен знать, какой мир он создает. Познавая окружающий мир, человек встал перед метафизической проблемой. Но он не знает нового мира, который должен создать как его демиург. Человек сегодня оказался перед парадоксом Великого Выбора. Если он выбирает путь эксплуататора Природы, рассматривая ее лишь как средство удовлетворения своих интересов, то он движется по инерции, которая ведет в цивилизационный тупик. Если он признает свою роль демиурга, то он должен отказаться от многого, что связано с особенностями потребительского общества. Если он возлагает на себя роль демиурга, то он уже не может потребительски относиться к своему созданию, ибо в создании он реализует самого себя. Чтобы найти выход из этой дилеммы, компьютерный человек должен овладеть искусством жизни. А это поворачивает всю проблему жизни лицом к традиционной культуре. Истины откровения, идеологические истины, истины философии – все это ответы на вопрос об искусстве жизни. Создание информационных инфраструктур как бы задает правила жизни, которые нельзя нарушать. Но эти правила заданы информационным человеком, а не господом Богом и не Великим Учителем. Но и отступать от этих правил – значит балансировать на канате. Странный сплав свободы с информационной дисциплиной – это нарождающаяся реальность XXI в. Эта реальность кажется универсальной, всеобщей. Но для того, чтобы она стала такой на самом деле, необходимо еще рассчитаться с принципами жизни традиционных цивилизаций. Информационная культура в силу ее универсальности должна проникать через любые цивилизационные границы. Научная информация, например, идентична для всех, не зависит от этнических, национальных и социальных истин. Однако локальные цивилизационные Наиболее показательным в этом отношении является, конечно, мир науки с ее специфическими универсальными «языками». Физику и математику, говорящим на одном национальном языке, иногда сложнее понять друг друга, чем двум физикам, работающим над одной задачей, даже если они оба лишь кое-как объясняются по-английски9 . «Абстрактный» человек науки становится чужаком локальной культуры. Хотя локальные культуры, исходя из необходимости выживания в острейшей конкурентной борьбе на мировой арене, находят механизмы ассимиляции универсальной научной культуры, они реально сталкиваются с деструкцией истин локальных культур. С точки зрения локальных культур универсальная информационная культура влечет за собой разрушение интимной связи человека с природой. Природа для локальной культуры – это ее почва, которая находится в гармонии с человеком, питая его и являясь его домом. У Наиболее близкий, лежащий на поверхности пример деструктивности универсалий культуры – это массовое производство легковых автомобилей. Чем шире становится это производство, тем более человек оказывается вынужденным вступать в изнурительное сражение с негативными последствиями этого расширения: огромными пробками на улицах, колоссальным загрязнением среды, ростом числа автомобильных катастроф и жертв этих катастроф и т. д. Может ли человек одержать победу с последствиями своей производственной деятельности, если он видит прогресс в безграничном расширении этой Здесь свобода и открытость прогресса сталкиваются с противоречиями, возникающими на его собственной почве. Стало быть, информационная культура нуждается в какой-то основе, чтобы иметь позитивную, созидательную, а не деструктивную направленность. Эта основа и есть современная духовность, нейтрализующая негативные последствия позитивистской ментальности. Только на этой основе и можно осуществить радикальные изменения стратегии жизни: перспектива безграничной экспансии, основанная на позитивистской ментальности, вытесняется перспективой создания условий гармонии в качестве фундаментального правила функционирования различных систем жизни общества. Безграничность экспансии как стратегическая цель сохраняется лишь за информационной сферой, поскольку она не затрагивает материальную, ресурсную сторону производственного процесса. Свобода в рамках гармонии и есть искусство жизни. Система персональных отношений составляет систему связей и в отношениях профессиональных, социальных, цивилизационных. Однако компьютер в отличие от индивида удобен для общения, и социум здесь возникает как результат соблюдения всеми компьютерными индивидами общих правил. Общие правила становятся следствием производства особого информационного продукта. Либо вы выполняете общие правила, либо вы не можете «потреблять» этот продукт. В результате массового производства носителей информации возникает инфраструктура информационного общества, которая детерминирует поведение человека и формирует качественно новую систему отношений. Это – отношения в системе информационного сообщества. Основные признаки информационного сообщества Как возникает информационное сообщество? Его возникновение можно проследить в контексте развития компьютерной техники и телекоммуникаций. Макс Вебер относил производство рациональных правил общественной жизни к деятельности особого слоя – бюрократии. Это верно применительно к индустриальному обществу. В информационном обществе эту функцию бюрократии начинает выполнять эволюция компьютерной техники. В этой связи необходимо сказать о теории стадий Ричарда Нолана (Richard Nolan). Ричард Нолан – профессор Гарвардской школы бизнеса. Ричард Нолан установил, что в экономике компьютерной техники и телекоммуникаций действуют последовательно сменяющие одна другую волны продолжительностью 15–20 лет10 . В соответствии с этими волнами необходима организация обучения основным базовым компьютерным и информационным технологиям. Что это за волны? Ричард Нолан выделяет три волны: первая – эра производства данных – начинается в 60-е годы и заканчивается в 1975–1980 гг., она связана с резким сокращением управленческого персонала; вторая – микроэра, сущность которой не замена правленческого персонала машинами, а повышение уровня работы профессионалов. Другой важной чертой микроэры является внедрение микрокомпьютеров в различные виды техники. Так, многие автомобили сегодня имеют до 15 микрокомпьютеров. Процессы автоматизации управленческой и заводской работы в эру производства данных и информатизацию во вторую эру можно рассматривать как создание базиса для третьей эры, как эры работы сетей. Первоначально локальные сети (local area networks – LAN’S) использовались командами профессионалов – инженерами, статистиками, руководителями. Затем им потребовались связи с географически разбросанными группами профессионалов, которые направляют друг другу чертежи, обсуждают их, используя не только возможности телефонов, но и видеоконференций или электронной почты. Даже компьютеры, которые инкорпорируются в произведенный продукт, интегрируются в сеть фирмы. Так, когда руководство фирмы «Форд» в Европе узнало, что их инженеры инкорпорировали многочисленные независимые компьютеры в автомобиль, оно решило подключать работу этих компьютеров к общей сети фирмы, с тем чтобы иметь возможность следить за работой автомобиля, соответственно улучшая работу ремонтных предприятий. Такого рода шаги оказывают глубокое влияние на структуру организаций и качество обслуживания потребителей. Этим объясняются растущие вложения в создание сетей. Новые сети позволяют эффективно конкурировать в любом месте и в любое время. Высший руководитель может организовать встречи с ответственными исполнителями, находящимися в Токио, Лондоне, Нью@Йорке, как будто все находятся одновременно в одном месте, предоставляя для анализа графики, документы, необходимые для принятия решений. Графически действие трех волн можно представить следующим образом:  Очевидно, что развитие компьютерной техники определяет рождение новых правил поведения и конкретных людей, которые неукоснительно следуют этим правилам. Мы употребляем термин «сообщество», чтобы подчеркнуть его отличие от естественной или социальной общности, характеризующейся внешним эмпирическим различием и взаимодействием конкретных индивидов. Вне этого различия и взаимодействия, например, Объективность и характер отношений в структурах информационного общества определяются системой информационных средств, которыми пользуются те или иные группы индивидов. Характерно, например, что современные информационные сети в различных сферах жизни могут объединять сотни тысяч, миллионы владельцев персональных компьютеров, имеющих доступ к информации, содержащейся в центральной ЭВМ. Аналогичным образом современная банковская сеть позволяет каждому, имеющему соответствующую кредитную карточку, получать наличные в любом из многих Реальность информационной культуры как цивилизационного явления как раз и определяется воздействием такого рода отношений на различные стороны общественной жизни. Они становятся важнейшим фактором формирования современной цивилизации. Как уже отмечалось, многие ученые пытаются определить современную стадию развития цивилизации через превращение производства информации в ведущий тип деятельности. В этой связи представляется правомерной точка зрения, высказанная Д. Беллом. «Я стою на том, – пишет Белл, – что информация и теоретическое знание суть стратегические ресурсы постиндустриального общества. Кроме того, в своей новой роли они представляют поворотные пункты современной истории. Первый поворотный пункт – изменение самого характера науки. Наука как “всеобщее знание” стала основной производительной силой современного общества. Второй поворотный пункт – освобождение технологии от ее “императивного” характера, почти полное превращение ее в послушный инструмент»12 . Здесь выходит на поверхность одно важное обстоятельство: исходным в массовой производственной деятельности теперь становится не природа непосредственно и не обработанный трудом человека природный объект (полуфабрикат), а нечто идеальное: материальное здесь лишь внешняя оболочка, носитель той или иной информации. Создание идеальных предметов как архетипов массового производства – это специфическое условие качества производства продуктов. Идеальный архетип по сути дела является неисчерпаемым и не исчезающим при своем потреблении. Об информационной культуре имеет смысл говорить как фундаментальной реальности лишь в том случае, если она опосредует образ жизни человека, придает ему свою «траекторию», специфическую направленность развития. Раньше традиционная культура находила свою материализацию. Культура античного мира, например, нашла свою историческую реализацию в материальной и духовной жизни полиса, противостоящей варварскому миру. Культура христианского мира противостояла языческому миру, т. е. культуре античного мира. Она воплотилась в экуменической деятельности церкви, в новых нравственных ориентациях человека, в специфических отношениях между духовной и светской властью. Информационная культура объективно по@новому ставит проблему осмысленной синхронизации деятельности социального организма, индивида и коллектива, отдельных предприятий и общества в целом. Информационные связи в структуре информационной культуры образуют новое качество жизни общества. Информационная культура позволяет находить технически тот средний путь, который в традиционной культуре был нереальным. Так утверждение информационной культуры снимает полярность социокультурных установок централизма и децентрализации, индивидуализма и коллективизма. Если, например, мы создаем базу данных, включающую огромный объем информации, то это – проявление централизма. Вместе с тем, если ею может пользоваться любой потенциальный потребитель, то это выражение реальной децентрализации. В новом свете предстает и проблема взаимопроникновения традиционной и универсальной культур. Национальная и региональная культурная специфика обретает универсальный смысл, если начинает играть роль фундаментального фактора научно-технического развития. Культурные традиции своими различными сторонами или содействуют, или, напротив, препятствуют функционированию современного производства. Эти влияния порой неожиданны. Так, например, социокультурные традиции, сложившиеся в Японии, казалось бы, должны стать серьезным препятствием модернизации ее экономики. Однако они успешно используются в установлении таких отношений на производстве, которые способствуют стабильности кадрового состава предприятий, взаимной ответственности за качество продукции и т. д. Американские традиции конкурентного общества, индивидуализма и рыночного рационализма, важные для технического прогресса, в некоторых его аспектах оказываются менее действенными. И не случайно американские фирмы стали внимательно изучать японский опыт. Все эти новые цивилизационные тенденции подготовили рождение новых взглядов на истины жизни, новую философию, свободную от традиционного религиозного и идеологического радикализма.
| |
|
| |
Главная » »