Применительно к цивилизации интерпретация энтелехии связана с раскрытием оптимальных ее возможностей, получающих закрепление в традиции. Традиция становится указателем общего Пути данного народа.

С пониманием смысла традиции тесно связана и концепция цельного знания, раскрывающая рациональное содержание переживания абсолютного, соединяющего чувство человека с его разумом и волей.

Абсолютное для гуманитарного знания имеет принципиальное значение. Дело в том, что для человека как целостного субъекта абсолютное является тем ценностным мотивом, который определяет однозначность его поведения, его синхронизацию с поведением другого. Как оказывается, исторически именно абсолютное становится фактором такого самосознания человека, которое предопределяет его специфически цивилизационное поведение. Коль скоро человек обретает самосознание, включающее знание символов абсолютного, то он может вести себя даже вопреки внешним насильственным воздействиям. Здесь как бы нарушается принцип детерминизма в поведении человека: он обретает свободу. Абстракция символа оказывает на такого человека большее влияние, нежели кнут или пряник.

Естественно возникает вопрос: почему символ абсолютного оказывает такое влияние на поведение человека и что отражает эта абстракция, каково ее реальное содержание?
Абсолютное по определению заключает в себе все. В физическом универсуме пока что не обнаружено то одно, которое заключает в себе все. Поэтому абсолютное обычно относится к сфере религиозного сознания, отождествляется с воображаемым, с Абсолютом, Творцом бытия.

Между тем в субъект-объектном феноменальном мире окружающая действительность может проецироваться для человека во что-то одно. Это одно и становится абсолютным для человека. Для Ромео – это Джульетта, для Гобсека – это деньги. Распадается это одно, жизнь теряет смысл, наступает духовная смерть человека. Социальное абсолютное закрепляется в традиции, становится указателем Пути, который обеспечивает сохранение того единого целого, от которого зависит жизнь всех и каждого. Социальное абсолютное подвергается сакрализации и получает свое символическое выражение в священных текстах, архитектурных сооружениях, в гимне, флаге, общенациональных ритуалах, в создателях национальной культуры и т.д.

Это связано с тем, что истина цивилизационного пути добывается народом потом и кровью. Отречение от нее оборачивается тяжкими последствиями, вплоть до распада государства и деградации, физической и нравственной, народа.

Соответственно, истину цельного знания следует понимать как открытие пути, обеспечивающего циклическое воспроизведение условий жизни населения страны при динамичном их изменении. Через духовную истину человек видит жизнь как единое целое и определяет свою индивидуальную цель, исходя из смысла этого целого. Это и есть основание адекватного социального самоопределения.

С этим связана третья особенность – специфическая для гуманитарного знания трактовка Времени.

Перенесение естественно-научного понимания времени, как времени астрономического, на историю цивилизации превращает историю в хронику, временную последовательность индивидуальных событий. На этой почве возникает парадокс истории – как объективная реальность она «исчезает»: на самом деле, прошлое – это то, чего уже нет; будущее – это то, чего еще нет. Как кажется, есть только настоящее. Но ведь и настоящее – это ускользающий момент между прошлым и будущим. В этом случае реальна ли сама история?

Этот парадокс находит свое разрешение в гуманитарном знании через раскрытие смысла цивилизационного бытия: оно несет в себе все три измерения исторического времени.
Цивилизационное бытие включает не только индивида, но и род, к которому он принадлежит. Род – это потенциальная бесконечность жизни, в которой жизнь индивида – это лишь момент. Отсюда и вытекает особенность восприятия бытия цивилизационного целого как потенциальной вечности, заключающей в себе прошлое, настоящее и будущее.

С этой точки зрения и следует, видимо, оценивать концепции цивилизационного бытия, выдвинутые В. Дильтеем, М. Вебером, М. Хайдеггером, К. Юнгом, Л. Уайтом и другими западными философами и культурологами, выявляющими его константы, такие, как типы мировоззрений, идеальные типы, специфические реалии Dasein, архетипы коллективного сознания, языковые и мифологические структуры, символаты.

На самом деле цивилизационное бытие – это некое целое, единство прошлого, настоящего и будущего, реальность, выходящая за пределы индивидуального существования здесь и теперь. Соответственно, цивилизационный субъект – это то человеческое единство, которое несет в себе константные ценности данной цивилизации.

Включенность субъекта в цивилизационное бытие позволяет осмыслить четвертую особенность гуманитарного знания – специфику детерминизма, причинно-следственных отношений в цивилизационном контексте.

В социальном знании под влиянием позитивизма получила распространение трактовка детерминизма, идентичная естественно-научному его пониманию. Научность при этом понимается как абстрагирование от состояния конкретного субъекта – человека.

Несколько огрубляя суть дела, мы можем сказать, что в такой системе знания действует либо разумное достаточное основание, либо общая объективная причина, которые обусловливают необходимую связь социальных явлений. Нельзя не заметить, что эти представления в своей сущности совпадают с трактовкой детерминизма в естественно-научном знании. Согласно этой трактовке, если есть АВ, то обязательно за этим последует С. Например, если человек имеет воду в сосуде и источник тепла, позволяющий нагреть ее до 100°С, то вода при нормальном атмосферном давлении обязательно закипит. Это не зависит от того, какой национальности, с каким цветом кожи, с каким мировоззрением, с какими культурными предпочтениями действует человек, подогревающий воду.

Может показаться, что выявление безличных структур детерминизма и открывает путь для объединения методологии естественнонаучного и гуманитарного знания. Однако, как оказывается, методология гуманитарного знания не может быть адекватной без расшифровки категории субъекта.

Если мы попытаемся формализовать причинно-следственные отношения применительно к системе гуманитарного знания, то мы не можем использовать формулу естественнонаучного детерминизма, в соответствии с которой АВ с необходимостью вызывает С. В гуманитарном знании необходимой становится включенность культурного состояния субъекта в причинно-следственные связи: АВ может вызвать и С и D, и Е в зависимости от состояния субъекта – S.
Как в этом контексте следует толковать культурное состояние?

Американский культурный антрополог и этнограф Бейтсон на основе анализа ценностной системы культуры аборигенов острова Бали приходит к выводу, что культурная деятельность образует определенное целостное единство, которое он определяет как этос. Этос – это
выражение культурной стандартизированной системы организации инстинктов и эмоций индивидов. Культура здесь – это константная форма гармонизации отношений, в которую облекаются инстинкты и эмоции, и как таковая она является необходимым условием стабильности цивилизации.

С этой точки зрения цивилизационный прогресс, если его понимать как совершенствование гармонии межличностных и социальных отношений, отношений между человеком и природой, не сводится к техническому прогрессу. Более того, технический прогресс может сопровождаться цивилизационным регрессом, если он ведет к деструкции этой гармонии.
Это объясняет возникновение тупиков в эволюции современной цивилизации, характеризующейся бурным техническим прогрессом.

Теперь, как кажется, мы можем объяснить и природу цивилизационной ловушки, в которой оказалось наше общество. В определении политической стратегии мы игнорировали основополагающие принципы правильного отношения к цивилизационной эволюции: включенность исторического Времени в цивилизационное целое; общую культурную сущность цивилизационного субъекта; принципы верификации духовной истины и специфику цельного знания как предпосылки правильного понимания значения цивилизационного прогресса. Движение по кругу – это следствие утраты в политической стратегии цивилизационной составляющей, тех исторических констант, которые придают устойчивость социальной эволюции при любой модернизации. В итоге возникает движение от одной крайности к другой с глубокими деструктивными последствиями. Именно поэтому Россия с ее богатейшими ресурсами и талантливым народом периодически оказывается в тяжелейшем положении.

Безусловно, затрагивая проблему специфики гуманитарного знания, мы затрагиваем и чувствительную проблему легитимности методологического «расширения» сферы научного знания, допустимости учета специфики феноменальной реальности и духовной истины в строгом научном дискурсе.

Эта проблема все более активно обсуждается научным сообществом. Имеются и первые позитивные результаты такого обсуждения.

Мне хотелось в данном случае сослаться на методологические выводы, сделанные Хью Лейси – профессором философии колледжа Сворсмор (США, штат Пенсильвания) (Lacey H. Is science value free?: values and scientific understanding. L., N.Y.: Routlege, 1999. 285 p.). Лейси приходит к выводу, что необходима такая формулировка принципа научной беспристрастности, которая позволяет выносить беспристрастные суждения и в выборе стратегий теории. Такой подход допускает теории, развитые как в материалистической стратегии, так и в теории, развитые в нематериалистических стратегиях, но имеющих высокую степень значимости для объяснения явлений.

Это – принцип нейтральности, который легитимизирует специфику гуманитарного знания как знания научного.

Поскольку научное знание в его целостности мы можем представить в виде сферы, состоящей из двух полушарий, то оно таким образом освобождается от односторонности и обретает полноту, позволяющую объяснить явления, которые ранее обходились стороной научным исследованием в силу их кажущейся методологической парадоксальности.