ИСТОКИ ЦИВИЛИЗАЦИОННОЙ САМОДЕСТРУКЦИИ

Действующие альтернативы истин цивилизационной жизни, поскольку они получают практическую реализацию в конкретной цивилизации, могут оказаться причиной ее самодеструкции.

Феномен самодеструкции может рассматриваться как проявление специфики цивилизационного детерминизма.

1. Цивилизационный детерминизм

Понять своеобразие цивилизационного детерминизма невозможно без раскрытия смысла самоидентификации исторического субъекта. Определение точек перехода цивилизационного могущества в формы его самораспада связано с выявлением типологии деструктивных воздействий самосознания и практического самоопределения цивилизационного субъекта. Это – специфический внутренний мир цивилизации. Исследователи обычно делают основной акцент на внешних формах цивилизации.

Цивилизация – это жилые массивы, инфраструктура общества – коммуникации, дороги, устройство быта, правила и образ жизни, обряды, конфессиональные церемонии. Внешняя форма цивилизации поддается описанию: в ней находят причинно-следственные отношения, объясняющие характер цивилизационной эволюции.

Цивилизация – это экспансия и межцивилизационные, подчас катастрофические, столкновения. Цивилизация – это и внутренние столкновения, гражданская война.

Материальная структура цивилизации, взятая в ее целостности, сама по себе не обладает способностью внутреннего динамизма. Этой способностью обладает цивилизационный субъект, деятельность которого мотивирована определенными представлениями, влияющими на его волю. Если воля не обусловлена духовным самовозвышением, то она начинает определяться самоутверждением во внешних сферах жизни. Самоутверждение обретает для субъекта абсолютный смысл.

Как формируется этот абсолютный смысл? В чем состоят его определяющие факторы? Как возникают его цели? Все это вместе взятое и становится первопричиной цивилизационного действия. В этом смысле можно говорить о метафизике цивилизационного субъекта. С одной стороны, рождение того или иного качества индивидуального или массового действия становится исходной причиной последующих событий и ответных реакций на них. С другой стороны цивилизация сохраняет себя в константных формах в силу повторяющихся повседневных действий людей.

Сохранение и изменение – это своеобразие цивилизационной эволюции, зависящее от соразмерности динамики и консерватизма образа жизни цивализационного субъекта. Открытие этой соразмерности – признак мудрости цивилизационного субъекта. Нарушение этой соразмерности влечет за собой самодеструкцию цивилизации. Цивилизационная теория начинает формироваться с прояснения специфики цивилизационного детерминизма. Создание теории позволяет определять точки перехода цивилизационного могущества в формы его самораспада.

Исторические факты свидетельствуют о реальности процессов нравственного самораспада общества в условиях материального изобилия и саморазложения армии, ее цивилизационного раскола и возникновения феномена внутренней братоубийственной войны. Характерно в этом отношении столкновение легионов бывших союзников – Марка Антония и Октивиана Августа: если нет сильного внешнего противника, то самоутверждение приобретает внутренний характер. Армия не может бездействовать. Цивилизационная жизнь великой империи обретает оксюморонный характер, лишенный здравого смысла. В чем причина оксюморонных явлений, лишенных казалось бы здравого смысла? Здесь присутствует некая странность в отношениях причины и следствия: из материального изобилия самого по себе не вытекает необходимость морального разложения; из могущества армии и ее безусловного превосходства над внешними врагами, не следует ее внутренний раскол и необходимость гражданской войны. Но самоутверждение происходит. И оно порождает различные формы противоборства, влияющие на судьбу государственного устройства. Эти противоречивые процессы могут сопровождаться серьезными цивилизационными злоключениями.

Самосохранение и позитивная эволюция цивилизации обусловлены культурным уровнем цивилизационного субъекта, его пониманием условий силы и стабильности цивилизации. Это духовная предпосылка содержания его воли, а значит и направленности его практической деятельности, через которую складываются видимые и осознаваемые формы цивилизационной жизни. Стало быть фундаментальные цивилизационные события – это не только следствие материальных причин – но и результат свободной волицивилизационного субъекта, а значит его самоидентификации.

Проблема самоидентификации – это проблема выбора оснований жизни, становящихся «сертификатом» подлинности бытия. Выбор оснований жизни позволяет дать ответ на вопрос «кто я?» в цивилизационном смысле.

Но как понимать правильность определения человека с цивилизационной точки зрения, если самоидентификация является делом выбора? Правильность самоидентификации является необходимой предпосылкой такого взаимодействия между людьми, которое превращает их в единое целое, в народ как субъект, обеспечивающий самовоспроизводство цивилизации, создающий в этих целях общественный порядок и дружественное сотрудничество.

В этом состоит сущность цивилизации, которая может обретать различные внешние формы – религиозные и исторические.

Сущность цивилизации получает выражение в различных формах деятельности, рождающей тот видимый «продукт», который и воспринимается как цивилизационая реальность.

Но каковы исходные мотивы деятельности, которую можно признать как соответствующую цивилизационной истине?

Философы выделяли два таких исходных основания. Это – совесть и правда. Платон в своем известном диалоге «Протагор» сопоставляет знание совести и правды с другими видами знания и умения, такими как врачевание, искусство ваяния, музыкальное искусство. Искусный врач может обслужить многих и поэтому не обязательно всем владеть искусством врачевания; не обязательно всем добиваться высот в ваянии и музыкальном мастерстве. Но как же быть с совестью и правдой? Они необходимы всем или только некоторым? В греческой мифологии этот вопрос Гермес задает Зевсу, и получает ответ: «всем». Ибо не бывать государству, если только немногие будут причастны к ним, как бывают причастны к другим знаниям[1]. Государство здесь отождествляется с порядком жизни общества, т.е. с цивилизационным порядком, объединяющим в целое власть и народ.

С этой точки зрения цивилизационная самоидентификация не исчерпывается самоидентификацией профессиональной. Сказать, что я флейтист или я банковский клерк не значит ответить на вопрос «кто я?» в цивилизационном смысле. Самоидентификация в цивилизационном смысле, согласно Платону, есть овладение доблестью, составляющими которой являются справедливость, здравомыслие, благочестие во всем и мужество.

Проблема выбора самоидентификации – это проблема выбора пути справедливости, здравомыслия, благочестия и мужества или того, что является их антиподами. Соответственно, будущее цивилизации зависит от того, учат ли родители доблести своих детей. Это – реальная проблема реальных людей. «Неужели эти люди, – отмечает Платон, – станут учить своих детей лишь тем вещам, незнание которых не карается смертной казнью, между тем как их детям, если они не научены доблести и не воспитаны в ней, угрожает смерть, изгнание и, кроме того, отнятие имущества, – словом, полное разорение дома?»[2].

Эта проблема может быть сформулирована не только в отношении родителей и их детей, но и общества в целом. Если в обществе игнорируется проблема формирования доблести граждан или подлинная доблесть подменяется ее суррогатом, то что станет с таким обществом? Сколь бы абстрактной не казалась такая постановка вопроса, но в этой абстрактности выражается актуальность этой проблемы для любой исторической эпохи.

С точки зрения проблемы цивилизационной самоидентификации Россия двадцатого века представляет особый интерес, поскольку она ходом событий была превращена в экспериментальный полигон, на котором подвергалась проверке идея разрушения цивилизационных констант как плотины, стоящей на пути перманентного прогресса, требовавшего постоянных и тотальных перемен.

Философские истины цивилизационной самоидентификации, – справедливость, здравомыслие, благочестие и мужество, – казались утратившими силу.

На основе новой прогрессистской ментальности политическая элита твердо верила в то, что движущие силы и успехи прогресса ни в коей мере не связаны с цивилизационной доблестью, гармонией и ее сохранением. Напротив, формула прогресса связывалась с образованием в обществе антагонистических социальных сил, формированием в одной цивилизации двух наций, противостоящих друг другу по своим качествам и социальным идеям. Разрешение антагонизма через революцию, через перестройку, это и есть парадигма движения по пути социального прогресса. Каждый раз, однако, цивилизационная деструкция приводила к попятному движению общества, его длительному регрессу. Возвращение на путь прогресса оказывалось связанным с восстановлением духовного единства.

Проблема теории цивилизационной самоидентификации обретает актуальность и в глобальном контексте жизни современного общества.

Традиционно в глобальном контексте теория самоидентификации выводилась из философии истории. Философия истории понималась как знание истории в целом – ее начала, середины пути и конца. Видение целого мировой цивилизации должно позволить четко определить и место каждого ее момента в этом целом. Прогресс гуманитарного знания, однако, подорвал исходные основания философии истории в ее традиционной форме. Если нет точного знания ни о начале, ни о конце мировой истории, то тогда нельзя дать точной оценки того, что случается сегодня, здесь и теперь.

Однако, как оказывается, можно переформулировать проблему оснований цивилизационного знания. На самом деле, и начало и конец истории могут «располагаться» в настоящем, здесь и теперь, – если цивилизационную истину мы видим в воспроизводстве цивилизационных констант. Константы возникли в прошлом, но они присутствуют в настоящем и являются условием самосохранения цивилизации в будущем.

Стало быть если мы видим в настоящем единство исходных оснований цивилизации, то происходит слияние всех трех измерений времени. В этом  случае достигается воспроизводство цивилизацией себя и таким образом самоидентификация переходит в иное временное измерение, в вечность.

Традиционно  символом цивилизационной вечности считаются шедевры строительной техники, такие как пирамиды Древнего Египта, акведуки и дороги Древнего Рима, которые пережили смену исторических режимов и эпох, выявили свой универсальный цивилазационный смысл. В России таким продуктом и символом стали храмы – результат архитектурного и художественного гения народа.

Двадцать первый век поставил проблему цивилизационной самоидентификации как проблему самовоспроизводства и гармонии цивилизации, ее внутренних отношений и отношений с природой.

Вместе с тем проясняется фундаментальное значение расшифровки самости (self) как совокупности константных цивилизационных ориентаций. В зависимости от того, как расшифровывается самость, воспринимается и истина жизни, ее цивилизационный смысл, как основной внутренний мотив поведения. Рождение такого внутреннего мотива позволяет говорить о цивилизационном детерминизме, отличном от причинно-следственного взаимодействия, возникающего в результате воздействия объекта на субъект. В основе цивилизационного детерминизма лежит восприятие истины бытия, которая формирует духовную онтологию существования, систему иерархий, расположенных между ничто, как эрозией смысла, и абсолютом, как высшим смыслом.Абсолют это то одно, в котором заключено для человека всё, как условие его самоопределения.

Поверхностный взгляд на массовое поведение современного человека невольно поднимает вопрос: не превратились ли цивилизационные ориентации на доблесть, правду и совесть в философские фикции? Если это так, то возникает вопрос: в чем заключаетсяпричина такого превращения?