Л.В. Скворцов

КОЛЛАПС ЦИВИЛИЗАЦИИ: МИФ ИЛИ РЕАЛЬНАЯ УГРОЗА?

1. Цивилизационный «дизайн»

С момента Апокалипсиса – Откровения Иоанна, которое было дано человеку, чтобы показать ему, чему надлежит быть вскоре[1], идея вселенской катастрофы постоянно оживает в гуманитарной мысли.

В Откровении вселенская катастрофа понимается как наказание за неправильное поведение. Это наказание включает в себя как различные естественные катастрофы, так и нравственное искажение духовной жизни, господство антихриста, «князя мира сего».

Естественные катастрофы – явление объективное и независящее от воли человека. Духовные же катастрофы – продукт человеческой активности. И в этом смысле они всегда находятся «рядом с нами». Именно поэтому идеи Апокалипсиса периодически становятся актуальными.

В этом контексте и возникает вопрос о критериях правильного и неправильного поведения в цивилизационном смысле.

Но что такое правильное поведение в цивилизационном смысле? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо, прежде всего, договориться, что понимается под цивилизацией. Если под цивилизацией следует понимать определенную целостность, единство, в основе которого лежит гармония отношения человека с другим человеком и природой, то эта гармония исторически получает различное духовное, в том числе и метафорическое выражение. Цивилизационное единство находит свое отражение в религиозных и иных символах.

Осознание цивилизационного единства как реальности – это самосознание, духовное самоопределение, которое становится для человека магическим условием благоприятной судьбы – рождения, жизни и смерти, обеспечивающих воспроизводство и эволюцию жизни рода.

Особенность традиционного понимания истины самосознания заключается в знании сущности мироздания как целого, что позволяет видеть истину бытия человека в качестве его органической составной части. Соответственно истина пути человека определяется в контексте пути мироздания. Формирование цивилизации становится осмысленным, когда оно осуществляется по аналогии с представлением о сущности мироздания. Это – условие вечности цивилизации и правильности определения пути человека. Поскольку знание сущности мироздания является результатом творческого воображения, то образ цивилизации можно определить как гениальный «дизайн», найденная форма гармонии целого, придающего высокий смысл жизни и деятельности всех его составных элементов, в том числе и каждого отдельного индивида.

«Дизайн» цивилизации получает свое смысловое выражение в метафорах и символах.

Цивилизационные метафоры и символы – это реальность духовной общности определенного этноса, имеющая сакральный смысл. Цивилизация, как духовная общность, – особый феномен, который окрашивает в специфический цвет все основные стороны общественной жизни – семьи, государства, гражданского общества. Тот, кто не принимает в качестве истин метафоры и символы цивилизации, становится изгоем. Вместе с тем, цивилизационное самосознание в философии обретает форму Логоса цивилизации, рационально определяющего параметры правильного Пути. Познание сущности Логоса цивилизации исторически проходит три основных фазы. Это – не временные фазы, а стадии постижения Истины. В Силу неясности критерия цивилизационной истины эти фазы могут сосуществовать одновременно в реальном историческом времени. Они образуют своеобразное поле истины и релятивизма, оправдывающего цивилизационный эклектизм.

Первая фаза цивилизационной истины – это абсолютизация ритуала как непреложного закона, которому должны следовать все. Свое тождество, свою идентичность цивилизация находит в константах закона – ритуала. В иудаизме, например, этими константами являются обрезание и кошерная пища, запрещающая употребление некоторых вполне съедобных продуктов. В исламе также существуют свои запреты, в том числе ограничивающие потребление алкоголя, тогда как в христианстве вино является константным символом крови сына Бога – Иисуса Христа.

Вторая фаза цивилизационной истины, отрицая приоритет соблюдения внешнего ритуала и закона, утверждает общие постоянные правила внутренней жизни человека как священную духовную истину. Этот переход к новому типу цивилизационного логоса весьма наглядно выразил апостол Павел в своем послании к Галатам. Он определяет этот переход как наследование нового духа через самоотождествление с тем путем, который прошел Иисус Христос, как освобождение себя от статуса раба и переход к свободе любви – не угождению плоти, а служению друг другу. «Ибо во Христе Иисусе ничего не значит ни обрезание, ни необрезание, а новая тварь»[2].

Новая тварь представляет Логос цивилизации как духовную иерархию. Индивиды дифференцируются в зависимости от их приближения к высшей точке, к святому духу и его носителю  – идеальному субъекту. В философии это представление получает свое рациональное оформление.

Третья фаза истины цивилизации определяется взлетом естественнонаучного знания и материалистической философии, взлетом, открывающим путь прогрессу Техники и вере в неограниченные возможности разума самого человека. Человек становится духовной силой, самостоятельно определяющей истинный путь цивилизации. Основанием научного скептицизма становится «невозможность» знания мироздания как целого.
Научное знание относится лишь к его отдельным частям. Из частей складываются отдельные целостности и человек выступает в роли их демиурга. Теоретикам такого подхода казалось, по выражению В.В. Розанова, «что они лучше всех других узнали человеческую природу, хотя в действительности они только беднее всех ее поняли. Они… стали возводить здание, которое для них самих было бы тесно и узко (если бы им пришлось в нем пожить подольше) и куда они хотели бы навеки заключить все человечество»[3]. С точки зрения самодостаточности разума человека исторически сформировавшиеся формы Логоса цивилизации – это проявление ненаучной ментальности, источник исторических злоключений человечества.

Соответственно, фундаментальная задача утверждения истины и освобождения от заблуждений прошлого состоит в том, чтобы освободить цивилизационное самосознание от представлений о целом мироздания как основания понимания целостности цивилизации и истины Пути человека.

Но что означает такое «освобождение», и что будет происходить с цивилизацией? Не погружается ли мир в новый тип бытия, бытия нецивилизационного? Или рождается новое качество цивилизации? Проблема самодостаточности Разума человека состоит в том, что человек это не только индивид, но и момент целого цивилизации. Он обретает свою идентичность и свою силу как личность через принадлежность к цивилизации как целому. Коль скоро он отпадает от цивилизации как целого, он превращается в духовное ничто, перед ним встает проблема обретения себя как личности. Основная проблема цивилизационного Логоса третьей фазы – это возможность цивилизационного единства вне приоритета ритуала – закона и вне влияния иерархии Духа. Эта проблема особенно остро встала на переломе третьего тысячелетия.

На переломе веков на эмпирическом уровне наблюдаются две тенденции. Первая связана с процессами глобализации, взаимопроникновения цивилизаций, размывания четких традиционных культурных и языковых границ. Вторая определяется радикальной консолидацией самосознания традиционных цивилизаций на своих территориях и на новых территориях, где под влиянием иммиграционных волн возникли новые этнические анклавы.

Поскольку адепты каждой цивилизации знают свою Истину как единственную, то не может быть никакой более высокой цели, нежели сохранение и защита этой истины. Развитие этих тенденций порождает столкновение цивилизаций, в том числе и в таких крайних формах как военная агрессия и терроризм. Как представляется, решение этой проблемы лежит в утверждении механизмов толерантности в межцивилизационных отношениях. Проблема терпимости – это по преимуществу проблема нравственная, решение которой виделось в непротивлении злу насилием.

Однако на практике эта проблема представляется более сложной, поскольку она включает в себя экономические, политические, техногенные, экологические и военные факторы.

Как можно, используя эти реальные факторы, найти решение возникшей межцивилизационной проблемы?

Экономика и экономические интересы могут считаться связующей «материей» цивилизации. Однако экономические отношения определяют различное положение субъектов этих отношений: там, где выигрывает один, может проиграть другой. Различная степень личного богатства оказывается основанием противостояния людей, этносов, сословий и классов, а вместе с тем и возникновения феномена экономического неравенства.

Государство также может рассматриваться как объединяющая структура цивилизации. Однако государство опирается на силу, возвышаясь с ее помощью над сословиями и классами, вместе с тем превращается в орудие насилия. Применение насилия в отношениях между классами и государствами влечет за собой классовые и межцивилизационные столкновения.

Нетолерантность как бы присуща обществу и государству по определению. Таким образом, и экономика и политика – это и объединяющие факторы и вместе с тем факторы эрозии единства цивилизации.

В контексте экономики и политики проблема преодоления цивилизационных угроз кажется поддающейся решению на основе лишь исторического компромисса между социальными стратами и государствами.

Этот путь великого компромисса исторически доказывает свою эффективность. Вместе с тем достигнутая относительная гармония периодически подвергается разрушению.

Не является ли решением проблемы создание единой глобальной цивилизации? Исторический опыт свидетельствует о том, что грандиозные замыслы создания единой цивилизации терпят не менее грандиозные крушения.

Фиксируемые исторической наукой стремления к мировому господству, военные столкновения государств, империй, приводящие к победе одной стороны и поражению другой, объясняют и подъем, и конечные поражения цивилизаций – Ассирии и Вавилона, Великой Персии, Империй Александра Македонского и Рима. Аналогичные процессы затрагивают и судьбы великих цивилизаций Египта, Китая, Индии, империй инков и майи. С тех пор мало что изменилось в межцивилизационных отношениях.

Коллапс цивилизации может наступить не только в результате военной, но и экологической катастрофы, исчерпания естественных ресурсов жизни. Именно перед этой проблемой оказалась современная цивилизация. Она вновь возвращает ее, казалось бы связанную глобальным разделением труда и системой взаимозависимостей, к состоянию раздробленности и противостояния интересов. Так правомерно ли говорить о современной глобальной цивилизации? Не менее острой оказывается и угроза техногенной катастрофы. Чем большими природными силами овладевает человек, тем больше возможностей, что эти силы могут обернуться против самого человека.

И здесь проявляется некоторая общая проблема, проблема понимания истины Прогресса.

Прогресс экономики – это истина, поскольку он увеличивает богатства человека, позволяет ему совершенствовать комфорт своей жизни, решать социальные, медицинские и иные проблемы. Однако экономический прогресс базируется на прогрессе Техники, которая, подчиняя природу человеку, наносит ей непоправимый урон, лишая человека естественных условий его собственной жизни. Так можно ли считать истиной такой прогресс?

Аналогичные вопросы возникают при рассмотрении демографического прогресса, прогресса в области генной инженерии, информационного прогресса. Стремление избегать эти вопросы не означает, что они исчезают или решаются сами собой, автоматически.

Продвижение Прогресса по верному пути упирается в движение мысли, в определение Истины прогресса. Мысль с точки зрения цивилизационной должна определять синхронизацию массового поведения с учетом многообразия реальных угроз. Коль скоро мысль определяет общий понятный всем ориентир, ориентир для каждого индивида как атома цивилизации, она обретает особое качество. Это своего рода духовный свет в своем особом сиянии  истины как смыслового стержня цивилизации.

Отношение к этому духовному свету резко меняется вместе с прогрессом научного знания и техники. Это сияющий свет духовной истины кажется ненужным, поскольку универсальный характер научного знания может по определению синхронизировать цивилизационное поведение. Такая синхронизация совпадает с прогрессирующим улучшением жизни человека, поскольку прогресс техники быт превращает в «прекрасное бытие».

Совпадение этих двух моментов и воспринималось как признак цивилизационного расцвета нового типа. Казалось бы, найден общий универсальный ключ для технического открытия любых, самых сложных цивилизационных запоров. Эйфория, связанная с перспективой «прекрасного бытия», основанного на техническом базисе, породила своеобразную цивилизационную слепоту, соединенную с самоуверенностью свободного человека как субъекта свободных действий.

Теперь гуманитарное знание кажется атавизмом цивилизации, субъективным представлением невежественного сознания. Истина жизни определяется постановкой цели и нахождением технических средств ее достижения. Целое цивилизации как социальная гармония, гармония человека и природы – это некий «фантом», иллюзия, абстрактная мечта. Однако человек жил и живет в прекрасном, но хрупком здании цивилизации и природы. Он врывается в это здание со все более могучими разрушительными средствами. Этот «новый мир», мир успешного достижения все новых частных целей человека имеет определенные гносеологические корни. Комментируя взгляды известного немецкого теоретика В. Шерера (1841-1886), А.В. Михайлов приводит яркое его высказывание, проливающее свет на причины редукционизма методологии гуманитарного знания. «В статье «Новое поколение» Шерер писал: «Та самая сила, которая пробудила к жизни железные дороги и телеграфы, сила, которая привела к неслыханному расцвету промышленности, умножила жизненные удобства, сократила длительность войн, одним словом, позволила сделать могучий шаг к установлению господства человека над природой, – эта самая сила управляет и всей нашей духовной жизнью… Естествознание в триумфе следует на своей колеснице, к которой привязаны мы все»[4].

Как казалось, цивилизация обретает научный метод решения своих проблем, взятый напрокат у естествознания, и вместе с тем обретает ясное понимание путей своего расцвета. Впереди нет и не может быть исполнения пророчеств Апокалипсиса. Теоретическое объяснение этого заключения однозначно: расцвет цивилизации – следствие, причина – развитие науки и совершенствование техники. Но если налицо бурный прогресс науки и техники, то откуда вырастает очевидная угроза коллапса современной цивилизации? Способна ли общественная наука дать вразумительный ответ на этот вопрос? Традиционно наука считалась возможной там и тогда, где и когда существовала определенность причинно-следственных отношений: причина предшествует следствию; повторение причины порождает повторение аналогичного следствия; на этом основании и возможно установление общих связей, принимающих форму закона.

Базис научного знания – реальность причины. Если этой реальности не существует, то нет и основания для научных представлений и выводов. Подъем естественнонаучного знания и бурный прогресс техники, казалось бы, открывали цивилизационную истину нового типа, основанную на естественнонаучной методологии. Эта точка зрения стала доминирующей в девятнадцатом веке. Выражая эту доминирующую точку зрения, В. Шерер утверждал, что «социальные законы сводятся к законам природы», и что «во всех областях духовной жизни царит строгая линейная причинность»[5]. Соответственно, отбрасывается немецкий идеализм как теория истории, отклоняются методы диалектического мышления, оправдывающего глубинные противоречия реальности[6].

Методы гуманитарного знания выносятся за скобки научной ментальности. Инстинкт ученого сводится к сбору событийных фактов, из которых естественным образом вытекают определенные следствия. Если этого не происходит, то значит не хватает каких-то событийных фактов и их необходимо «добрать», с тем чтобы научная картина выглядела линейно-последовательной и убедительной. Однако этот подход применительно к объяснению цивилизационных явлений сталкивается с неожиданным препятствием: это невозможность объяснить линейным детерминизмом амбивалентность цивилизационных качеств. Чем объяснить, что в одних цивилизациях данные качества считаются позитивными, а в других – негативными? Здесь приходится прибегать к «костылям», гуманитарного знания.